В начале 90-х я часто ездила в Иностранную библиотеку. Заказывала тоны книжек про битников и переписывала в тетрадку разные интересные оттуда вещи. Смешной факт: с тех пор я там не бывала, и вот вчера попала на презентацию литовского номера "Иностранки", по совпадению имея в рюкзаке ту самую тетрадку, которую сейчас изучаю на предмет вечера Гинзберга, на котором должна выступать 14 апреля. Еще смешной факт: именно эти занятия подкузьмили меня, когда мне чуть было не дали (тогда же) грант на подготовку Большой Биографии Битников с поездкой в Америку. Спросили на собеседовании, что я собираюсь там делать, а я и говорю: как что? - кататься автостопом по следам JK, встречаться с его друзьями и т. д. - А в библиотеках работать? - А зачем - говорю, - в Москве этих материалов пруд пруди. Чуть ли не на следующий день пришел отказ. Но сейчас я не об этом, а хочу засветить несколько своих переводов из Керуака, найденных в этой старой тетрадке. Не факт, что я сейчас перевела бы их так же и вообще стала бы переводить. Но факт, что вот они есть. Меня долбила ностальгия по недавнему прошлому, и занятия битников были, наверное, единственным доступным средством для ее канализации. В большой степени эти стихи и вообще все, что делали битники - важный факт моей биографии. Тема опиума связана тут с Берроузом - основным наркотиком Керуака был, как известно, алкоголь, от которого он, собственно, и воткнул.
"Не желаю
ни дней ни часов
ни стрелок ни точек
я вольный обходчик
городов и миров
досужий проходчик
человеческих душ
теоретически Пенсильвания
место переживания
а практически это чушь
ибо я гражданин всего
всего ничего
не люблю коммунистов
терплю демократию
ее еще Платон еще когда
называл наилучшей формой
дурного правления
я просто свободный обходчик
а точнее сиделец
в своей наблюдательной башне
слоновой кости
построенной с помощью
Опиума
Разве этого мало?"
Умные поэты
университеты
Дяди и тети
не поймаете и не поймете
В пиджаках с манишками
с грязными подмышками
с чековыми книжками
с небесными отрыжками -
стишками
За обедом званым
в Риме обетованном
обставленном белыми русскими
дорогими закусками
блевануть из окошка -
раз плюнуть
Вашу мать!
вам меня не поймать
ибо я умер
умер погиб
бошку расшиб
сижу в гробу
сторожу судьбу
И все-то грехи мои
где-то уже прощены
Я и не помню их
Помню только чужие
Помедитирую на собственных грехах
(Крепки райские врата
Дверь надежно заперта
Кто-то вонзил копье
в самое сердце врат)
и так мы пролезли внутрь
Мощный надобен план
Чтобы в это врубиться
кстати об истинном мёде
женского организма
честным глазом
косятся архангелы
пробивая талончики
наших сомнений
вот и весь их
ангельский
грех
Чем быть знаменитым, лучше сдохнуть
Удалиться в пустыню и сохнуть
Обрасти волосами и есть у костра
- скрип песка на зубах -
Тертый черствый печеный песчаной пустыней калач -
я
в Чистой Стране
в Атлантиде на дне
в Тишине
в Вышине небесахарной
в пересохшей прозрачной Сахаре
в Калахари ли
в Гвадалахаре
Среди ящериц сплющенных зноем
и злющих колючек
(миражей не видать
я не царь)
удалюсь, да подальше
залезу повыше
там услышу
пронзительный звон
Тишины
"от морфинного отравления
есть одно исцеление:
новая доза морфина".
Вот настоящий морфин.
Вечереет
на улице бегают дети
с криком: "Mo perro,
mo perro, mo perro"
и небо пурпурно
В старом уширянном Мехико
Гашиша, шашлыка
и телячьего пармезана
русский шпионский автобус бибикнул:
"салют!"
(пауза)
О торчках
заботиться надо
разрешать покупать им
по два-три грамма, к примеру, на сутки
чем олдовей, тем круче дозняк
Наркоманы же
тоже люди
не опаснее
пьяниц
Да и эти не хуже других
Взять хотя бы насильников
Или автомобилистов