После акустического концерта в медиа-центре "Выход" Умка дала большооое интервью. И попросила записать его как есть - ничего не меняя.


- Кому Вы кулак показывали в зал во время концерта?
- А девчонки что-то бормотать там стали. Что-то уронили, стали искать... А я очень отвлекаюсь на это дело, и из-за этого забываю слова. Я как отвлекусь на что-нибудь, о чем-нибудь задумаюсь - начинаю забывать, потому что все-таки несколько сотен песен держать в голове надо.

- Наташка переживает, что площадка не та.
- Нормальная, чудная площадка! Для акустики - самая площадка! Звук великолепный.

- Может, она имела в виду публику, холодность - вы не почувствовали?
- Это Вы вчера не были?

- Нет.
- Значит, вся та же самая публика, и еще в пять раз больше. Она, короче говоря, просто стояла на ушах с начала и до конца. Здесь очень правильно люди реагируют на электричество и на акустику. На акустике можно вполне сидеть, слушать, хлопать и больше ничего не надо. А на электричестве надо скакать, безумствовать и ходить ходуном - вот это именно и произошло. То есть очень приятно. Бывают странные города, где очень бодро реагируют на акустику - чуть ли не пляшут - и потом очень вяло реагируют на электричество. Наташа очень правильно все сделала, как мы договорились. Сначала мы пустили электричество, где все выпустили пар, а сегодня было такое afterparty.

- Я так понимаю, у Вас очень теплое отношение к публике, да?
- Ну да, если они только там не бормочут и не мешают мне.

- Я слышала, что у Вас даже есть подшефные какие-то девочки здесь, которые приехали автостопом на концерт.
- У нее вся страна подшефная! Эта девочка проехала с нами из Новосибирска в Томск, из Томска в Красноярск, потом в Ижевск, в Москву, в Питер и сюда. Она уже катается месяц! Она одна ездит автостопом, да, это поразительная девочка. Мне смешно было бы называть ее подшефной, потому что она просто очень самостоятельная, умная, замечательная девочка, учится в Новосибирске на филолога, сама из Кызыла. Она у нас такая - талисман последнего тура.

- У Вас и в стихах, и в песнях сегодня, по крайней мере, я заметила такую тему: что делать сейчас в этой стране, по поводу того, уезжать или не уезжать...
- Не, не, это шутки все! Это все шутки.

- Ну, а вообще есть какой-нибудь месседж для тех людей, которые очень обеспокоены в связи с политической ситуацией в стране?
- А просто: что кто хочет, тот пусть то и делает. Сейчас границы не закрыты. Сейчас же нет такого: уехал - и все! Как раньше. Сейчас спокойно можно уехать, пересидеть там пару лет, потом вернуться, как все, собственно, и делают. Потом люди возвращаются и думают: елки-палки, а там же еще хуже, чем здесь. Это же только кажется, что там свобода, а на самом деле там тоже весело. Некоторые люди прямо туда-сюда катаются регулярно, это вполне можно. Нет, на самом деле, у меня нет такой проблемы. Это, скорее, культурная цитата из диссидентского пласта, которому мы все довольно многим обязаны, то есть из предыдущего поколения.

- А сейчас есть такой вот диссидентский пласт? Есть "свои" и "чужие" для Вас?
- Это два разных вопроса. Для меня диссидентский пласт никогда не был своим, я ни одного живого диссидента не видела. Это было что-то такое запредельное. Свои и чужие... Скорее в эстетическом, может быть, плане. Если человек приходит на концерты - я шучу же все время, я ж постоянно шуточки шучу - и я смотрю, человек не то, что не улыбается, а у него понимания в глазах нет: он смотрит на меня с испугом - вот это посторонний человек. То есть человек без чувства юмора - это чужой человек. А если есть чувство юмора, то он по-любому свой. Вообще, я ко всему этому отношусь значительно легче, чем можно подумать из текстов. А может, наоборот - гораздо тяжелее. Но, в общем, настоящего своего отношения я не обнаруживаю.

- Я вот хотела как раз спросить про степень закрытости. То есть с одной стороны есть внешнее ощущение, будто Вы открыты...
- Об этом меня спрашивают часто. Значит, все очень просто: все двери нараспашку до одного последнего ядра, которое закрыто на все замки.

- А что там?
- Не знаю. Я даже сама не знаю, что там. Бывают люди очень закрытые снаружи. Бывают очень открытые до конца. А тут прямо заходи, все бери! Но есть одна комната, которая всегда на замке, и все. И туда - ать! Никак.

- Вы читали сегодня стихи...
- "Стишки", я замечу. Жанр называется "стишки".

- Там был один стишок, который тронул меня уже давно - про семью.
- Да, есть такой. Это очень странный стишок, потому что я не знаю, честно говоря, о ком это. Это не обо мне. Это странно, потому что обычно у меня все про меня. А там про какую-то гипотетическую ситуацию. И поскольку это все получается само (я не сижу и не пишу), оно там написывается себе в голове, и мне остается только зафиксировать. Ну, это все так, на самом деле, нормальные люди пишут. Поскольку это так, я даже и не знаю, про кого это. Это некая полуприснившаяся история.

- Можете ли рассказать о влиянии обэриутов на ваше творчество. Я знаю, что Вы всерьез ими занимаетесь.
- Я занималась обэриутами очень долго, больше 10 лет, я писала статьи, я диссертацию защитила. Влияние. Ну, не знаю, какое там может быть влияние. Я думаю, что Хармс на меня практически никакого влияния не оказал. А вот Введенский, наверное, оказал, решающее влияние - но не на манеру литературную, а на голову мою несчастную. То есть он глубоко перепахал мой и без того в общем никуда не годный мозг. Да.

- А на литературную манеру кто оказал влияние?
- На манеру литературную, скорее, Мандельштам оказал, и, например, Саша Еременко оказал. И Ходасевич оказал, и - кто у меня там оказал еще... Как-то вот так.

- Когда Вы пишете тексты или вот эти стишки, у вас есть задача быть оригинальной?
- Нет, никакой задачи у меня вообще нет. Во-первых, оно само пишется. И я прекрасно знаю, что гнаться за оригинальностью совершенно не следует, потому что в принципе я строю из уже имеющихся кирпичей. Я только беру их там, где я их нахожу, как сказал товарищ Пушкин, "я беру свое, там где я его нахожу". На самом деле, вся так называемая культура (я так говорю "так называемая", потому что рок-н-ролл - не вполне культура в общепринятом смысле слова), вся художественная деятельность человечества строится на жонглировании этими кирпичиками, уже имеющимися. И напрасно пост-модернизм делает вид, что он придумал этот способ обращения с текстами. Это происходило всегда и во всех моментах истории культуры человечества. Художественные произведения строились из уже имеющихся кусков чего-то предыдущего. В сочетании с чем-то новым. Этого не следует стыдиться и бояться. Мне кажется, что грамотная цитата украшает речь и художественный текст. И в музыке мы постоянно цитируем или как-то перепеваем имеющиеся каноны рок-н-ролла, а в текстах я постоянно работаю вот с этими центонами - у меня даже статья была про центонную поэзию - то есть с кусками чужих текстов.

- Если не гнаться за оригинальностью, то каков критерий для хороших текстов?
- Я считаю, что у меня есть какой-то художественный вкус. Если мне не нравится то, что у меня получилось, значит, это плохо.

- Что Вам нравится из того, что получается у Ваших современников?
- Современники - это те, кто близко, кто созвучен и кого уважаешь - это современники. Бродский, например.

- А из тех, кто может приехать, как Вы к нам?
- Из тех, кто может рядом сесть посидеть - ну вот, Саша Еременко, по-моему, совершенно гениальный поэт, хотя он очень мало писал. Лев Рубинштейн - очень близкий по духу человек.

- А из музыкантов-песенников?
- А музыкантов-песенников, в основном, западных мы любим и уважаем. А из советских самое лучшее - это Егор Летов. Хотя мы с ним в абсолютно разных находимся весовых категориях и в разных полях. Слова у него вполне достойны, что крайне редко в русском роке вообще присутствует. Я, извиняюсь, употребила неприличное слово "русский рок" - в отечественном роке. Потому что к русскому року ни Егор Летов, ни, надеюсь, я не принадлежим.

- "Русский рок" - это что?
- Русский рок - это ругательное такое определение для некоторого количества раскрученных "Нашим радио" групп. Причем, я подчеркну, столичным "Нашим радио", потому что при столкновении с местным "Нашим радио" во всех городах страны - только положительные эмоции, потому что люди непредвзято относятся к материалу, который они видят и слышат.

- Почему ругательное определение?
- Потому что очень узкий и скучный у них формат, совершенно исчерпавший себя с самого начала. Вот эти все группы с односложными названиями - Сплин, Чайф, Земфира, извините за выражение, Илья Лагутенко.
- "Аквариум" - подсказывает Боря Канунников
- Ну, с Аквариумом сложнее. Я намеренно не говорю слова "Аквариум", потому что надежды на эту группу возлагались очень большие в свое время.

- Хотела еще спросить про все эти вписки, про автостоп...
- Автостоп я не практикую уже несколько лет, и, наверное, уже не буду, хотя иногда очень хочется, потому что элементарно есть деньги - то есть на плацкартный вагон хватает всегда.

- Оставаться в других городах у друзей - не очень рискованно?
- Рискованно - в гостинице жить. Вот ты поселяешься в гостиницу, а там, во-первых, все прокурено насквозь. Во вторых... Где мы жили, не помню, в Барнауле - в гостинице. Захотели окошко открыть, а там написано "за открывание окна штраф - 100 рублей". Я пошла к дежурной по этажу, говорю, можно я заплачу сто рублей, сразу открою окно. Она говорит, можно. Я дала ей сто рублей, открыла окно, потом оно не закрывалось, потому что оно было старое и рассохшееся. Ну, и разные бывают гостиницы. Бывает, где туалет на этаже. Бывает, поселят тебя в гостиницу, а там внизу ресторан и там у-гш-у-гш-у-гш до утра. Или какие-нибудь командировочные соседи начинают топать с утра пораньше или бухать ночью. Зачем надо? У меня в каждом городе есть друзья. Приехать, пожить у друзей - это ж за счастье!

- Ну, они ж тоже могут оказаться странными...
- Неее! Друзья не могут оказаться странными!

- Могут ездить по ушам целую ночь...
- Неее, мы с такими не дружим. Во-первых, это проверенные люди. Во-вторых, даже если это незнакомые люди, я тысячу раз спрошу: а правда ли, что у тебя есть отдельная комната для нас с двуспальной кроватью, а правда ли, что нет аллергенов. Потому что мне нельзя, чтобы курили в комнате, нельзя, чтобы пыль, чтобы старые книжки или домашние животные: у меня сразу начинается аллергия, кашель, и я потом не могу выступать.

- У Вас есть привязанность к отдельным городам?
- Есть несколько городов, которые я нежно люблю. Прежде всего, это Севастополь, в котором я уже почти живу. Почти, потому что мы все время ездим, но в основном, поскольку Боря из Севастополя у нас, мы уже туда почти переехали. Вильнюс - один из моих любимых городов. Сан-Франциско - хороший город. Прага - чудесный город, правда, мы там были очень мало и всего один раз. Это с точки зрения там погулять... Но есть города, которые - дело там даже не в красоте или природе, а просто в том, как там народ принимает, и как там на концертах, как тепло и хорошо. И я скажу без ложной льстивости, что Петрозаводск вошел в пятерку таких городов. Мы здесь в первый раз, и я страшно рада.

- А Москва - хороший город для жизни?
- Москва - вообще для жизни не приспособленный город. Чем дальше, тем меньше. Москва была очень уютным, очень любимым городом. Я всегда говорила: как могу не любить Москву, это все равно, что не любить маму родную. Выяснилось, что... У меня стишок такой есть "...Я любила свой город, он был убит и вспорот, выпотрошен, кастрирован, выкрашен и набальзамирован". То есть город практически уничтожен. То, как на него повлияла наша волшебная постперестроечная реальность - я думаю, что это хуже, чем любая война, которая прошлась по нему. То есть после войны хотя бы можно отстроить то, что было. А разрушить то, чем напичкали его сейчас, практически невозможно, потому что строят качественно. По внешнему виду это ощетинилось такими уродскими наростами, что человеку, который любил этот город, просто иногда плакать хочется. Выходишь на какой-нибудь станции метро, на которой давно не был - не узнаешь окружающий мир. И, конечно, мозги населения очень сильно засраны и практически не подлежат восстановлению. Люди думают только о том, где им заработать бабки. Даже хорошие люди все время озабочены тем, как же им найти работу, где бы им пристроиться, и как бы им так устроиться, чтобы, наконец, хоть немножко не париться. А парятся все равно, потому что постоянно дикий напряг. И на улицах, и в метро... Даже Питер - мрачный, в принципе город - производит сейчас более веселое впечатление, жизнерадостное.

- Вот эта истеричность Москвы - она не компенсируется, например, тем, что там много всего интересного в культурной жизни происходит?
- Для кого-то компенсируется. Для меня, видимо, нет. Я что? Я играю в Москве максимум два раза в месяц. Бываю в Москве не больше недели в месяц. Я не успеваю никаких культурных мероприятий посетить. Кроме того, я не могу их посещать, потому что там все курят. Я не могу в накуренном помещении находиться. Мне нужно, я не знаю, чтобы Игги Поп приехал, чтобы я пошла... К тому же, эта культурная жизнь Москвы построена на этой же самой суете и истерии. И на соревновании эго: вот, я самый крутой, вот я сейчас так выпендрюсь, что все вокруг упадут.

- Интернет сейчас стал, на ваш взгляд, отдельной, независимой площадкой для жизни и общения?
- В общем, да. Хотя Интернет меня дико раздражал, когда он только появился. Я прямо думала: ой, какой кошмар, живое общение подохло, теперь все будут сидеть в этих самых компьютерах. А оказалось - ничего подобного. Если ты умеешь с этим обращаться, то это просто дополнение. И, например, со многими людьми, которых я встретила здесь, я познакомилась по Интернету, а только потом увидела их здесь вживую. Вы спрашиваете: как я могу доверять незнакомым людям, у которых я поселяюсь ночевать. Так я по тому, как человек пишет - особенно если по телефону созвониться - я уже вижу, что это за человек. Я с массой народу из разных городов состою в переписке: у нас вот это комьюнити есть в Живом Журнале. Хотя в принципе Живой Журнал - помойка страшная. Но от у нас это как бы кухня, на которой мы все сидим и разговариваем. Не знаю, мне приятно туда ходить, даже если туда заходят посторонние люди, которые несут какую-нибудь чушь. Но как-то их так все сразу: давай, давай, давай... В общем, нормально. Я рада Интернету. У меня нет дома Интернета, но у меня до недавнего времени вообще дома не было. Но я хожу в Интернет-кафе и нормально успеваю за час, за свои сто рублей прочесть все письма мои.

- Что значит "не было дома"?
- Это значит, что мы долго очень снимали квартиру. Сначала у нас не было денег снимать квартиру, потом мы очень долго снимали. Несколько квартир, четыре, по-моему. Сейчас мы будем жить с семьей нашего басиста Миши. У него жена, тоже музыкант, у них группа. У них есть участок, и много лет мы там строили все вместе домик, и вот мы его построили. У нас с Борей там есть комната.

- В Севастополе?
- Нет, это как раз в Москве. В Севастополе у Бори квартира есть. У нас все хорошо. То есть мы вообще, такие вписанные люди. У меня в принципе есть квартира в Москве, но я ей не пользуюсь. Там живет мой сын. И то, он, кажется, там жить уже не хочет, хочет ее продать и уехать.

- Как можно жить и не зависеть от денег, не думать постоянно о том, как их заработать?
- Я не могу сказать, что я совсем не завишу от денег и не думаю. Я знаю, как их заработать. Вот так, как мы сейчас зарабатываем. То есть ездить по городам, не жалея башки своей, и рук, и ног. Ездить, играть, знакомиться с новыми людьми, цепляться куда-то еще, как по дереву, тут уцепился, тут уцепился, как обезьяна... И нормально. Мне это подвешенное состояние очень нравится. Я думаю о том, как мне прокормить группу, я ж плачу музыкантам. Группа - самостоятельная финансовая единица. Другое дело, что я считаю, что нельзя зависеть от представления о статусе, который сейчас навязывается истеблишментом нашим: что ты должен обязательно быть вписан в какую-то структурку и в этой структурке занимать установленное место, и соответственно этому месту себя вести, одеваться, жрать, иметь соответствующего класса стиральную машину и т.д. Вот это все чушь собачья.
- Как было заявлено с самого начала, рок - это игнорирование истеблишмента, - говорит Боря Канунников.
- Да. То есть рок помогает нам быть самостоятельными.
- Вообще, помогает нам БЫТЬ! - добавляет Канунников.



P.S. - Самое лучшее - прямо ничего не менять в речи моей устной, потому что я отвечаю за каждое слово.

- Ну, это я помню еще по книжке Погребижской.
- Да, да, да. Вот, кстати, я очень уважаю Лену за то, что она сделала. Она, когда начала со мной разговаривать, она поняла, что ей лучше так как бы ничего от себя не писать, а записать наши беседы. Я считаю, что это лучший мой портрет.

- Вам не нравится, когда Вас пытаются описать?
- А потому что получается чушь какая-то. У всех получается одно и то же: "Маленькая-худая-женщина-взъерошенная-как-воробей-выскочила-на-сцену-и-тут-же-бешеная-энергетика..." Я сочинила про себя шуточный пресс-релиз, там говорится: "Умка - это нереальный позитив, бешеный драйв, сумасшедшая энергетика, слон и моська русского рока". Вот Вы смеетесь, а между тем, одна девочка уже на серьезе попыталась это вставить в какую-то статью про меня, прям так и написала: "и, как она сама себя называет, Слон и Моська Русского Рока"...


P.P.S. "Необязательные" вопросы:


- Вот Вы сказали, что можете по речи и потому, как человек пишет и разговаривает, понять, что это за человек. А есть ли какой-то культурный код...
- Культурный кот и культурный пес!

- ...из названий каких-то книг, имен писателей, музыкантов...
- Да по лицу видно, по глазам все сразу видно. Можно даже ничего не говорить и никаких писателей не знать и не называть! Ну, для меня, кстати, большой показатель - если человек цитирует Высоцкого. Если человек в речи сыпет цитатами из Высоцкого, значит, это где-то уже очень близко. Или там, не знаю, из Стругацких, скажем. Или там, скажем... Ну не из Дарьи Донцовой, короче говоря.

- А если коснуться политических убеждений?
- Не, не будем касаться. Во-первых, их нет. Я считаю, что приличный человек в наше время должен быть свободен от политических убеждений. Потому что политика - это дрянь.

- А религиозные моменты?
- Я в этом смысле не упертый человек. Я уважаю конфессии, пока они не становятся агрессивными.

- Сексуальная ориентация?
- Нормальная. Сексуальная ориентация у меня вполне нормальная. Я... без особой симпатии отношусь к девиациям в этой сфере. Я уже многократно везде говорила - часто приходится отвечать на этот вопрос, в частности, после того, как мы с Леной подружились, стали часто у меня спрашивать, как я к этому отношусь. Надо сказать, что знакомство с Леной меня толкнуло на путь такой частичной толерантности. Раньше я просто... Вот, вчера, например, пришли эти девочки обниматься на первый ряд. Ну, и раньше я бы им сказала: девочки, идите куда-нибудь в задний ряд, там делайте, что хотите, я вас видеть не могу. Мне действительно трудно на них смотреть. Но что делать? Ну, теперь мне их уже жалко, я думаю: ну, вот такие глупые девочки, как-то у них в жизни все не срослось, еще я их буду пихать? Ну, жалко же. Просто я уверена абсолютно, что все интересное в жизни получается благодаря сотрудничеству мужского и женского начала. И если этого сотрудничества в жизни отдельного человека не происходит, то он теряет 90% того, что может дать ему его жизнь. Я имею в виду даже не в сексуальном смысле, а вообще в принципе. Отказываться от этого очень неосмотрительно. Я не имею в виду тот маленький процент людей, которые являются биологически гомосексуальными - тут ничего не поделаешь, но если это от баловства, то это очень напрасное баловство.
- Баловство любое напрасно, - добавляет Боря Канунников.
- Ну да. Да.
- Это взаимодействие мужского и женского начала может осуществляться в рамках "свободной любви"?
- Любая любовь свободна, я считаю. Если не свободно, значит, это не любовь. А если это любовь, то она по-любому свободная, даже если ты 10 лет живешь с одним человеком. Потому что ты живешь с ним свободно, а не потому, что ты связан с ним узами брака, или там семьи какой-нибудь...
- Узами мрака! - говорит Канунников.
- Узами мрака, да, точно.

- Брак и семья - это по сути хорошо или напряжно?
- Не знаю. Я всю жизнь замужем, поэтому мне сложно судить. Я себя не замужем почти не помню. Это само по себе - не хорошо и не плохо. Это все равно, что спросить: дети - это хорошо или плохо? Бывают хорошие дети, бывают плохие.
- У брака и семьи - какая-то тоталитарная суть, пугающая, - добавляет Боря Канунников.
- Потому что семья - это ячейка общества, Боря!
- Ну да...
- Вот ты читал "Происхождение семьи и частной собственности" Энгельса?
- Конееечно!
- А я читала, прикинь? Там прямо обезьяна произошла из человека благодаря мужу и жене и всякому браку. Взяла дубинку и вперед! Там все написано.
- Насчет "взяла дубинку и вперед" я верю без раздумий, сразу же!
- Я тебе дам почитать как-нибудь. То есть само по себе оно не хорошо и не плохо, оно нейтральное. Если это свободный союз свободных людей, которые еще и друг друга любят вдобавок ко всему, то это вообще красота и прелесть. Но это очень редко бывает. Потому что люди успевают себя связать узами брака, а потом понимают, что они не подходят друг другу по тем или иным обстоятельствам. Начинается такая тюрьмишка мелкого масштаба.

- Не удивляйтесь только этому вопросу...
- Я уже ничему не удивляюсь давно.

- Можно ли воровать, допустим, книги в магазинах?
- Можно, но не нужно! - спешит ответить Боря Канунников.
- Значит, я скажу по себе точно. Я один раз своровала книгу. Это была книга... что-то про сектантство. И было мне лет 16 или 17, и я зашла в какой-то букинист. Эта книжка, в мягкой обложке, довольно плохая, не очень интересная книжка. Но тема-то тогда была запретная, конец семидесятых. И она лежала с краешку. В общем, я ее стырила из этого бука. Хотя стоила она какие-то копейки. Принесла ее домой. И стала она мне жечь книжную полку. То есть не поймите меня правильно, я не очень совестливая девушка и иногда совершаю совершенно гнусные поступки. Но вот эта штуковина мне прожгла дырку в книжной полке до такой степени, что я взяла эту книжку, отнесла обратно и положила на то же самое место. Причем очень не сразу, где-то через год. Я думаю, что не надо тырить книжки в магазинах. Тем более, что все можно прочитать в Интернете при желании. То есть это какой-то несовременный вопрос. Вообще, наверное, можно иногда тырить еду. Вообще, можно, наверное, тырить еду, если ты очень голодный и тебе не дают, когда ты попросил.
- Тоже не желательно, потому что возьмут за жопу, - добавляет Боря Канунников.
- Возьмут за жопу, и да, будет неприятно.

- Просить - это не стыдно?
- Ну, нарочно тренировать себя, чтобы тебе было не стыдно просить, не нужно. Но я, как человек, который занимался организованным бродяжничеством, скажу, что не стыдно просить - особенно у людей, которые сами готовы и рады предложить. Вот мы как раз шли сюда и вспоминали случаи, когда совершенно чужие люди тебя и накормят, и подвезут, и к себе домой отвезут, и спать положат - с радостью! Это видно по глазам, у кого можно просить, у кого нельзя просить. К кому лучше даже не подходить. Я могу рассказать жуткий случай. То есть с моей точки зрения - жуткий, хотя по нынешним временам он совсем и не жуткий. Был такой в Москве Артур Аристокисян. Он снимал всякие фильмы якобы хипповые, и у него была целая куча народу, которые на него работали, жили в сквоте. И там были всякие трепетные девочки, которые молились на этого Артура, а он там такого христосика перед ними давал, что просто невероятно. Я ходила в этот сквот в гости, они там это свое кино трепетное снимали про каких-то бомжей, про какое-то целование ран... и прочее такое все. То, что я в общем-то ненавижу. И вот я к кому-то шла туда в гости. И я смотрю - две девочки, совершенно такие пухленькие, розовощекие девочки из хороших семей, очевидно, пристают к прохожим на улице. То есть они "аскают" деньги, как у хиппи принято. Я говорю: вы че делаете? Они говорят: "Нас Артур послал, - говорят они трепетно, - учиться аскать. Он послал нас на улицу, чтобы мы привыкали, что не стыдно к человеку подойти с протянутой рукой..." Я говорю: девочки, вам кушать что ли нечего, вас мама не кормит? Вот вам пять рублей (или пять тысяч рублей, забыла, какие там были деньги), идите к своему Артуру и скажите, что я вам дала эти деньги и велела больше на улицу аскать не ходить. Я туда пришла, говорю: "Что ты делаешь, гадина? Что ты делаешь с людьми, как так можно?" А так, конечно, сами аскали. Причем не на портвейн. Был один удивительный случай. Мы ехали с сыном из Крыма автостопом. Это был 93 год или 94. И мы были совершенно бедные. У нас было, по-моему, рублей 10. Я не помню, 10 каких-то единиц, я помню, что у нас было 10 чего-то. И где-то на мосту нас на велике догнал какой-то местный пацан и сказал: типа, а ну отдайте мне деньги, которые у вас есть! И я, чтоб не связываться - ну, парень маленький, и зачем вообще это нужно, конфликты - я ему говорю: это все, что у меня есть, ты заберешь это? Он сказал: да. И мы идем, и мне сын говорит: "что ж ты сделала! да я бы! да у меня ножик! да я его бы порвал!" Ну, а парень совсем маленький - примерно лет 11-12. Я говорю: молчи уже... В общем, мы идем, собачимся с ним. Где-то мы с ним заснули в лесу, в палатке. Утром просыпаемся, заходим в какую-то кафешку, которая там недалеко была на трассе. И я говорю: извините, у вас не будет хлебушка или чего-нибудь, потому что мы совершенно без денег, добираемся до Москвы, нам надо срочно, тра-та-та. Они: погодите, щас! Они нас усаживают за стол, несут нам полностью первое-второе-третье-компот. И когда мы уже говорим спасибо с такими вот глазами, спасибо, спасибо, ура, мы выходим оттуда, нас догоняет тетка, которая нам все подавала, и дает нам 50 - опять не помню - 50 чего-то и говорит: деньги на дорогу, вам хозяин велел передать. Ну, хоть плачь вот так! Я ничего не просила, я просила только хлебушка. Такая волшебная история.

- Не каждому так дадут, наверное?
- Не знаю. Если видно по человеку, что он просит не на баловство и не на дядю работает, а просто ему нечего кушать, каждый даст. Я всегда подаю. Когда я вижу, что это не организованная мафия там работает, то, конечно. Если у меня есть в кармане мелочь - отчего ее не отдать человеку, который просто жрать хочет? Но вот это, кстати, одна из самых ужасных примет последнего времени - это нищие, которых заставляют на себя работать целые кланы, которые ездят все в золоте на Бог знает каких машинах. И у них по всем метро работают люди, которых заставляют клянчить деньги и никто им уже не верит, потому что они произносят один и тот же заученный текст. Или на одном и том же месте, в течение четырех лет стоит, допустим, какая-нибудь бабка с табличкой: "У меня умер муж, помогите на похороны" - за четыре года он мог уже сильно испортиться, да? И вот все с совершенно стеклянными взглядами идут мимо. Вот и все. Где-то я в какой-то газете читала расследование одного случая, когда какая-то бабка повалилась в обморок, ее эти девки-журналисты стали откачивать, поместили ее в больницу, и там выяснилась какая-то кошмарная история, что она потеряла свой дом, ее сначала отвезли в Кишинев какие-то носки вязать, потом ее отвезли в Москву... И прям поставили и сказали: будешь аскать, бабка, а не будешь аскать - мы тебе руки-ноги перебьем, будешь с перебитыми ногами аскать - жальче будет. Вот в эту историю я вполне верю.

- Газеты вы читаете?
- Я иногда читаю газеты, да, к собственному ужасу. Потому что в метро книжку читать невозможно, потому что мне тяжело носить книжку в рюкзаке - у меня спина больная. Если я несу не тяжелый рюкзак, а рюкзак, в котором, к примеру, лежит одна книжка, у меня сразу начинает дико болеть позвоночник. И поэтому мне приходится, чтобы не смотреть на соотечественников, покупать какую-нибудь газету говенную и читать ее все время, пока я еду в метро. Зато я знаю много всяких слов. Я там даже знаю фамилии каких-то наших деятелей.

- Вы не голосовали?
- Да Вы шутите что ли? Я была на гастролях, зачем мне голосовать. У меня не было открепительного талооона. Что в этих играх участвовать? Оно там как-то само по себе, а мы сами по себе. Все равно, что у них спросить, ходят ли они ко мне на концерты.



Наталья Зайцева.

Сыылки:
История Умки, написанная ею самой http://www.umka.ru/story/autobio.html

Сообщество в Живом Журнале http://community.livejournal.com/ru_umka/