Umka v Israile (Uzhe edet domoi)

[Dmitry Orlov <kvivs@isdn.net.il>]

Hi!

Ну вот, кайф закочился, Умка возвращается в Москву. Я всегда, с малых лет,
любил это космический город, и если бы судьба не распорядилась иначе, бог не
дал правильных бабушек мне и нелегкая не занесла сюда моего друга, я бы
наверное сбежал в Москву. Может быть, это была ошибка, и надо было спорить с
судьбой. А может и нет. В отличие от многих других людей, мне было дано
дело, которым я по-жизни занимаюсь, и сложилось так, что заниматься им на
родине не получалось. А без этого дело, сколь не банальным кажетсчя занятие
электроникой, я чувствую себя никем. И вот я в Израиловке, а Умка завтра
будет в Москве. А сегодня она еще была здесь я и был рядом. Не знаю, смог ли
бы я так по-собачьи  следовать за ней, за ее словом, за ее музыкой, за ее
волшебным Борей, живи я по-близости. Но тут, при первой же возможности я
приезжал туда, где работали они. Я не могу вспомнить сколько это
продолжалось, кажется три недели, а может две, а может два дня. Она уехала,
а я остался, остался немножко другим человеком, может быть со-стороны это и
не заметно, но мне хочется так думать. Сегодня был очень тихий, сейшен.
Может потому что последний, может потому что хамсин - жаркий, обжигающий
ветер из пустыни, может потому что в тихом зеленом дворике в том новом
районе Тель-Авива, где прогресс стекла и бетона только-только одержал победу
над старым, грязным, низким, но таким живым старым Тель Авивом. Совсем
чуть-чуть и можно оказаться в Монтефьори, на Амазгер, среди старых гаражей и
мастерских. Но тут, по другую сторону аялона - скоростной автомагистрали,
уже небоскребы и тихие зеленые улочки. И на одной из них - Умка. Шопотом,
без микрофона поющая даже самые громкие песни. Они звучат иначе, они звучат,
как старые, неизвестные, или забытые. Хотя нет, они не забытые, они
всплывают в памяти, как лица людей, когда-то хорошо знакомых, встреченные в
чужой толпе чужой земли. У меня можно сказать уникальная эмиграция. Меня
привез школьный друг, привез прямо на работу, на ту самую работу, которой я
всю жизнь учился и которой продолжал заниматься в раздавленном обломками
Союза Харькове. Работу, которая, хоть и сидит в печенках, составляет часть
меня. Часть, без которой наверное не может жить все остальное. У меня
никогда не было ностальгии. Страна, из которой я уехал меня категорически не
устраивала. Я не мог, и до сих пор не могу смириться с мысьлю, что Украина -
это страна. Что Россия - ее главный враг. Что тот язык, тот единственный
язык, который я понимаю, - язык врага. Для меня враг всего, что мне дорого -
мой враг. Я не люблю Украину и без сожаления из нее уехал. У меня не было
ностальгии. Теперь она у меня есть. Но это не горечь по прошедшей юности, и
связанным с ней местам, а легкая грусть по той земле, на которой живут такие
люди, считающие ее своим домом. Так пусть их домом станет любое место на
этой маленькой Земле,  где есть люди, у которых что-то внутри резонирует от
производимых ими звуков, от того стиля, которорый они делают. Резонирует и
где-то, где-то глубоко и сладостно щекочет.


dima