Рассказик...

[Michael Yutsis <michael.y@sapiens.com>]

Hi!

Обнаружил у себя текст Печкина, который я хотел сюда отправить и забыл.
Оригинал письма можно увидеть на
http://groups.google.com/groups?lr=lang_ru&selm=982261373@p31.f33.n461.z2.ftn

===================================================
  Из "Рассказов о Шурике"

  Stepan M. Pechkin
  15 02 2001 18:18

* Crossposted in HIPPY.TALKS
* Crossposted in PECHKIN.SPEAKS


    В Иерусалиме зимой довольно холодно, кто бы что ни говорил. Зимние месяцы в
Иерусалиме представляют собой сплав питерского октябрида ноября с
апрелидом мая; и в той части, где больше апрелида мая, тепло, солнечно,
цветут цветы и зеленеет травка, а в той, где меньше, льют бурные, быстрые
дожди, порою даже с градом, а раз в несколько лет идет снежок. С заходом солнца
содержание октябрида ноября в этом сплаве становится резко больше, и становится
холодно, и очень хочется как-нибудь погреться. Зайти, к примеру, в фалафельную
"Мелех аФалафель" на углу Кинг Джорджа и Агрипаса и ухватить там чего-нибудь
горячего и жгучего, "хумус-тхина? кен, хариф? кен-кен!", полить амбой и взять
перчик пострашнее в руку. Уж после этого никакой мороз не страшен.

    Шурик с Эстер гуляют по вечернему Иерусалиму после захода солнца. Им тоже
холодно, понятное дело. Hикакого определенного дела у них нет, кроме некоторого
плана зайти, наверно, к Эльфу Боре, поселившемуся в последнее время на Кинг
Джордже на крыше, вот в той самой квартирке, на балконе которой устраивался
некогда умкинсейшен. Боря живет там на пару с двумя какими-то спившимися
художницами, а работает в Тель-Авиве программистом. Шурик с Эстер долго уже
гуляют по вечернему Иерусалиму; они для согрева купили себе в "Драгсторе-2000"
пол-литра виски и им согреваются себе, ведя неторопливый разговор давно между
собой знакомых и ничем друг другу не обязанных особенно людей.

    Заходят они на лестницу к Эльфу Боре, поднимаются наверх. Hо нету Эльфа
Бори, не вернулся он еще из Тель-Авива, и дверь с лестницы закрыта, на крышу
тоже не пройти. Шурик с Эстер садятся на лесенке ждать Борю, благо виски еще
вполне осталось, а спускаться-подниматься в таком состоянии и настроении -
лишнее и суетное.

    Иерусалим, особенно зимний, характеризуется тем, что идти в нем особенно
некуда; нет таких мест, куда бы ты пришел, и там бы что-нибудь происходило, и
не хватало бы только тебя. То есть, Шурик, конечно, знает несколько таких
адресов, куда приди он только, и там немедленно бы что-нибудь произошло; но
все-таки Иерусалим - город без сюрпризов, если вы понимаете, что я хочу
сказать, город, в котором тебя никто нигде не ждет и ничего неожиданного не
ждет тебя нигде, а все уже знакомо и существенно не меняется на протяжении
последней пары тысяч лет. В Mike's Place или в Синдроме, скорее всего,
кто-то играет; под Машбиром, скорее всего, стоит и свиристит,
кстати, довольно неплохо в последнее время уже, Илья-Флейтист Луганский,
как стоял, возможно, еще при британском мандате или при крестоносцах; в
Hахлаотах давят гашиш или варят винт, в Гило жарят картошку (это мы), в Резнике
учатся и пьют, в Лифте свирепо торчат и не менее свирепо музицируют... Идти
куда-то или оставаться там, где ты есть - решить очень просто. Ты идешь
куда-то, если тебе хочется идти, и остаешься на месте, если нет. Результаты
тебя практически не волнуют. Только сам процесс ходьбы, хождения... идьбы...
ходу... шагания... верстыулицвзмахамишаговмнутия... и так далее... и так
далее... и так далее.

    И Шурик с Эстер остаются на месте - на темной лестнице Кинг Джордж, 12 -
поджидая Эльфа Борю и допивая виски. Они ничуть не стримаются, потому что
откуда-то сверху доносятся крики, шум, женские визги, громкая мизрахическая
музыка и призывы "Уалла, Ицик, тащи еще пузырь!" - там идет месиба, или даже,
выражаясь языком приятеля Шурика, съехавшего на кислоте и хиппизме
араба-барабанщика Абеда, "хафла". В смысле, хэппенинг, плавно перерастающий в
беспредел. И поэтому Шурик с Эстер ничуть не стремаются пить виски в подъезде,
имея за пазухой, возможно, пару-тройку лет отсидки где-нибудь в одном из
белоснежных замков на Шаронской равнине, обнесенных белыми или розовыми
стенами, которые увиты колючей проволокой. А может, и нет, может, я и
воображаю.

    Внизу слышатся шаги. "Hу, вот и Борька!" - думают Шурик и Эстер. Свет все
не включается, и это укрепляет их в их мысли: только русские обычно
неосознанно не включают свет на лестнице, потому что инстинктивно не
представляют себе, что на лестнице может гореть свет.

    Hо когда до поднимающегося человека остается всего один лестничный пролет,
Шурик и Эстер различают на поднимающемся полицейские погоны. Это -
тетка-полисменша, в пилотке, с сумочкой и кобурой. Она поднимается прямо к
нашим друзьям. Что это - неожиданная развязка? Что уготовил своим героям автор
их повестей? Шурик и Эстер, не спрятав бутылки, осоловело смотрят на
полисменшу.

    - Don't get paranoid, - говорит она им. - I just live here.

    Полисменша проходит наверх. Здесь следовало бы, возможно, вставить
небольшое рассуждение об отношении израильских русских хипей к израильским
ментам, о чувствах, вызываемых последними в первых, о различии этих чувств от
чувств, испытывавшихся на ниве отчизны; но что-то мешает мне его сюда вставить,
и вставлять я его сюда не буду.

        Stepan (-: с приветом :-)

pechkins@crosswinds.net                 http://pechkin.rinet.ru
                                        ICQ#55962149
===================================================


-- 
WBR,
  M.Y.