Re[2]: Неформат

[Kibirov Yuri <kibirov@pochtamt.ru>]

Простите за длинную цитату.
Вспомнилось.

-----------------------------------
     - А если кроватью?
     -  Во-первых,  не  поднимешь,  а  во-вторых,  слишком  большая.  Не
пройдет в окно.
     - Поднять-то подниму. Черт,  да вот же: на  чем Билли сидит.   Этот
большой пульт  с рычагами  и ручками.   Он-то твердый,  а? И  веса в нем
точно хватит.
     - Ну да, - говорит Фредриксон.  - То же самое, что прошибить  ногой
стальную дверь на входе.     - А пульт чем плох? К полу вроде не прибит.
     -  Да,  не  привинчен  -  держат  его три-четыре проводка...  Но ты
посмотри на него как следует.
     Все  смотрят.   Пульт  -  из  цемента  и стали, размером в половину
стола и весит, наверно, килограммов двести.
     - Ну, посмотрел. Он не больше сенных тюков, которые я взваливал  на
грузовики.
     - Боюсь, мой друг, что это приспособление будет весить больше,  чем
ваши сенные тюки.     - Примерно на четверть тонны, - вставляет Фредриксон.
     - Он прав, мак, - говорит Чесвик. - Он ужасно тяжелый.
     - Говорите, я не подниму эту плевую машинку?
     - Друг мой, не припомню,  чтобы психопаты в дополнение к  другим их
замечательным достоинствам могли двигать горы.
     - Так, говорите, не подниму? Ну ладно...
     Макмерфи спрыгивает  со стола  и стягивает  с себя  зеленую куртку;
из-под майки высовываются наколки на мускулистых руках.
     -  С  кем  поспорить  на  пятерку?  Покуда  не попробовал, никто не
докажет мне, что я не могу. На пятерку...
     -  Мистер  Макмерфи,  это  такое  же  безрассудство,  как ваше пари
насчет сестры.
     -  У   кого  есть   лишние  пять   долларов?  Кладите   или  дальше
проходите...
     Они сразу же начинают писать расписки: он столько раз обыгрывал  их
в покер  и в  очко, что  им не  терпится поквитаться  с ним,  а тут дело
верное. Не понимаю, что  он затеял, - пускай  он большой и здоровый,  но
чтобы взять этот  пульт, нужны трое  таких, как он,  и Макмерфи сам  это
знает. С  одного взгляда  ясно: не  то что  от земли  оторвать, он  даже
наклонить его не сможет. Но  вот все острые написали долговые  расписки,
и он подходит к пульту, снимает  с него Билли Биббита, плюет на  широкие
мозолистые ладони, шлепает одну о другую, поводит плечами.
     - Ладно, отойдите в сторонку. Когда я напрягаюсь, я, бывает,  трачу
весь воздух по соседству, и взрослые мужики от удушья падают в  обморок.
Отойдите.  Будет  трескаться  цемент,  и  полетит сталь. Уберите детей и
женщин в безопасное место.  Отойдите...
     - Ведь может и поднять, ей-богу, - бормочет Чесвик.
     - Если языком, то пожалуй, - отвечает Фредриксон.
     -  Но  скорее  приобретет  отличную  грыжу,  -  говорит Хардинг.  -
Ладно, Макмерфи, не валяй дурака, человеку эту вещь не поднять.
     - Отойдите, барышни, кислород мой расходуете.
     Макмерфи двигает ногами, чтобы принять стойку поудобнее, потом  еще
раз вытирает ладони о брюки и, наклонившись, берется за рычаги по  бокам
пульта. Тянет за них, а острые начинают улюлюкать и шутить над ним.   Он
отпускает рычаги, выпрямляется и снова переставляет ноги.
     - Сдаешься? - Фредриксон ухмыляется.
     -  Только  разминка.   А  вот  сейчас  будет  всерьез...  -   Снова
хватается за рычаги.
     И  вдруг  все  перестают  улюлюкать.  Руки  у  него  набухают, вены
вздуваются  под  кожей.  Он  зажмурился  и  оскалил зубы.  Голова у него
откинута,   сухожилия,   как   скрученные   веревки,   протянулись    по
напружиненной  шее,  через  плечи  и  по  рукам.   Все  тело  дрожит  от
напряжения; он силится  поднять то, чего  поднять не может,  и сам знает
это, и все вокруг знают.
     И все  же в  ту секунду,  когда мы  слышим, как  хрустит цемент под
нашими ногами, у нас мелькает в голове: а ведь поднимет, чего доброго.
     Потом он с  шумом выдувает воздух  и без сил  отваливается к стене.
На рычагах  осталась кровь,  он сорвал  себе ладони.  С минуту он тяжело
дышит, с  закрытыми глазами  прислонясь к  стене. Ни  звука, только  его
свистящее дыхание; все молчат.
     Он открывает  глаза и  смотрит на  нас. Обводит  взглядом одного за
другим - даже меня, - потом вынимает из карманов все долговые  расписки,
которые собрал в последние дни за покером.  Он наклоняется над столом  и
пробует их разобрать, но руки у него скрючены, как красные птичьи  лапы,
пальцы не слушаются.
     Тогда он  бросает всю  пачку на  пол -  а расписок  там на  сорок -
пятьдесят  долларов  от  каждого  -  и  идет  прочь из ванной комнаты. В
дверях оборачивается к зрителям.
     - Но я хотя  бы попытался, - говорит  он. - Черт возьми,  на это по
крайней мере меня хватило, так или нет?
     И выходит, а  запачканные бумажки валяются  на полу -  для тех, кто
захочет в них разбираться.

(C) Кен Кизи, "Над кукушкиным гнездом",
перевод - В.Голышев

--------------------------------------